22.02.2009 в 08:02
Пишет bunkamura:Про отель в Саппоро
В начале января я писал о том, что собирался поехать в Саппоро, совершенно не потрудившись описать причины поездки, поэтому пришло время рассказать, наступило ощущение, что это хочется сделать. Возможно, шок еще не прошел и хочется будто стряхнуть с себя пыль.
Причин для поездки было несколько, на самом деле. Говоря откровенно, это был своеобразный побег от себя. Правда, в самую неподходящую сторону - после трипа в Саппоро я застрял в еще более глубоких раздумьях и болезненных попытках осознать происходящее со мной.
Знаете, мне иногда кажется, что, например, собаки чувствуют мир прекрасно седрцем, имеют прекрасную интуицию и всевозможные "sense" - чувство красивого, чувство близкого присутствия колбасы, чувство куда надо бежать, а куда не надо и кто опасен, а кто нет. Будто у собаки есть только подсознание, без сознания. А человеку свойственно пытаться осмыслить всё, все эти "sense", переложить в форму известных человеку понятий, а в особых случаях - словоформ и таким образом углубляться в тьму заблуждений и начать натыкаться на окружающие предметы и явления. Но так человек развивается, такое вот существо.
Был бы я собакой, смог бы высказать свою версию о том, как духовно развиваются собаки, а так нет ни малейших предположений.
Еще одной причиной поездки, не менее важной, были впечатления от прочтения "Дансу.дансу.дансу" Мураками Харуки. Описав эту кригу, составив её план, невозможно передать то, о чем она рассказывает. Рассказать можно либо показав и заставив пережить, правда, не каждый на это согласится, либо рассказом, не имеющим прямого отношения к произведению, слова не совпадают со смыслом, а просто иногда пересекаются.
Основное действие произведения происходит в трех местах - в Токио, Саппоро и на японско-американских Гавайях. Саппорская часть была наиболее психоделичной и загадочной. Без сомнения, токийская тоже хороша, но так как я живу в Токио, то могу понять токийскую атмосферу без затруднений.
В конце концов, мне просто было очень интересно посмотреть на самый северный остров Японии и постараться ощутить его атмосферу, о которой так любят рассказывать все те, кто часто бывает на Хоккайдо. Бывало, какой-нибудь
мастер рассказов о Хоккайдо расскажет какую-нибудь холодящую душу историю о том, как стоял на самом краю земли и думал разные мысли и сразу хочется туда, пусть там даже так холодно. На самом деле, о мыслях никто не говорит, но всегда хорошо понятно из рассказа дрожащим от волнения голосом и видно на лице собеседника что он чувствует.
Так вот, отправляясь в Саппоро был риск не улететь туда, мы даже серьезно думали о том, что никуда не улетим. Более того, в аэропорту Ханеда, откуда отправлялся самолет в Саппоро, работает персона, очень жестко меня отвергшая, было даже страшно её увидеть. Конечно же, сидя в аэропортовском Старбаке и попивая кофе я пристально всматривался в каждую обслуживающую девочку, но к счастью, или к сожалению, не увидел того китайского на первый взгляд лица. Не улететь мы могли, потому что Хоккайдо заметало снегом, в то время как в Токио стояла обычная для зимнего времени солнечная и не слишком холодная погода, из холла аэропорта было видно Фудзи-сан и взлетно-посадочную полосу. Какое-то особенное измерение Японии. Не сакура и Фудзи-сан, а широченное поле с белоснежными, крылатыми машинами и такой же белый, величественный Фудзи-сан среди гор вдали.
Фудзи-сан - предвестник хорошего, всё вышло хорошо. Долетев до хоккайдского аэропорта Читосе самолет очень долго не мог сесть и каждые пол часа обьявляли, что самолет сядет через 15 минут. В итоге сел наш самолет через два часа кружения над Хоккайдо в снежном урагане. Довольно интересная метаморфоза за окнами - из сияющего синевой морем, солнцем и каким-то совершенно токийским светом Токио, мы очутились просто в куче снега, залепляющего всё вокруг, в месте темном, сыром, не слишком приветливо выглядящем и холодном. Было тихо и как-то одиноко. Ощущение, что вот, мы тут, на Хоккайдо, сидим в самолете, а вокруг нет никого-никого, только засыпанные снегом горы и голые деревья, которые и на деревья не похожи вовсе. Кстати, это ощущение меня не покидало всё время на Хоккайдо вне города. Вообще почему-то мои предположения о Хоккайдо несколько отличались от увиденного. Конечно, было бы глупо ожидать увидеть финиковые пальмы, но своего рода "готичностью" и просто ощущением холода и серости (те, кто жили в Даугавпилсе, меня сейчас хорошо понимают), Хоккайдо в тот день превзошел все ожидания. Следует отметить, что и другие предположения Хоккайдо превзошел. Тем не менее, это совершенно не негативное ощущение, это просто одиночество и холод безо всякого отклонения к любому полюсу - не хорошо и не плохо. Я слышал о мнении, что Саппоро это не так чтобы совсем Япония, но не мог даже подумать что это настолько другое ощущение Японии.
В книге Мураками Харуки речь шла о неком отеле "Дельфин" в Саппоро. Конечно, это очень странное действие - поехать невесть куда, на самый север страны скать обьект художественного вымысла. Тем не менее, я был уверен, что не может быть такого, что это придумано на месте, высосано из пальца. Слишком реалистично всё было. Погуглив немного еще до поездки оказалось, что не я один такой - искать отель ходило очень много людей. Своего рода паломничество. Погуглив еще раз выяснилось, что отель всё же существует, пусть и называется не "Дельфин", а совсем иначе. Прилагалась даже карта и название отеля.
Мори-сану - товарищу, поехавшему со мной, нужно было найти некий код в коробочке, висящий на потолке в одном из мест в Саппоро, руководствуясь туманным обьяснением где это и что это. Игра такая. Коробочку мы нашли, прошерстив весьма общирное подземелье центра города, заглянув в каждый угол и под каждую лестницу. Она висела под потолком в виде голубого неба с облаками, в зарослях искуственных вьющихся растений, прямо под саппорской башней, на минус втором этаже под землей.
После этого мы поужинали саппорской едой пошли искать отель. Брели по метели, по снегу по колено, подскальзываясь и снимая снег с лица. Шли где-то в глубинах Сусукино между отелей любви, пьяных парочек и групп саларименов, возвращающихся с ресторанов или идущих на продолжение банкета и почему-то фиолетовых уличных фонарей. Отель мы нашли легко - всё именно так, как было описано в книге. Среди невероятно старых кварталов, зданий будто из начала прошлого века, закопченных, неработающих кафе, стоял этот гиперсовременный по меркам 80-х годов небоскреб.
Мы зашли вовнутрь, сели на роскошные диваны перед стойкой и просто сидел и пытались хоть что-то понять или почувствовать. 0, полный ноль, никаких _других_ ощущений. Мори-сан даже сходил в туалет, чтобы прогуляться по отелю больше. Дядьки за стойкой на нас не обращали внимания. Они уже, наверное, привыкли, что сюда иногда приходят люди в поисках чего-то, чего искать не нужно, но необходимо найти.
Путь из отеля обратно я помню смутно - тот же снег, метель, фиолетовые фонари у дорог, холод и полупьяные прохожие. По дороге мы не обсуждали увиденное, мы говорили о чем угодно - о еде, о местных женщинах, которые как на подбор все красивые, о новейших течениях буддизма и храмах Наритасан, о снегоуборочных машинах и неизвестно о чем еще, но ни слова об отеле. Вот за что мне нравится проводить время с Мори-саном - мы всегда ощущаем в одном измерении, нам не нужны слова, чтобы понять друг друга, будь мы в снежных далях Хоккайдо или в лодке токийского Диснейленда в женской компании. Можно было ощутить, что Мори-сан так же озадачен.
На следующий день мы купались в горячих источниках, ходили к знаменитым местным хостесс, которых можно было гладить по голой спине, слушая их рассказы и просто проводили время таким образом, который не позволяет думать слишком глубоко.
Уже в Токио, по возвращению, в поезде вдруг до нас дошло, что Саппоро и этот отель оставил какое-то сильнейшее ощущение, что-то, похожее на драгоценный, но очень твердый камень внутри. Это вроде секрета, который никто не может увидеть снаружи. Но даже если хочется им поделиться, то это не так просто, он не имеет формы и никак не выражается, но он точно есть и это оспорить невозможно.
Еще где-то месяц я не находил себе места, пытаясь осознать (см. выше) полученное знание.
А одно утро проснулся и вдруг всё понял сам.
Вот так.
「ゆみよし、朝だ。」
URL записиВ начале января я писал о том, что собирался поехать в Саппоро, совершенно не потрудившись описать причины поездки, поэтому пришло время рассказать, наступило ощущение, что это хочется сделать. Возможно, шок еще не прошел и хочется будто стряхнуть с себя пыль.
Причин для поездки было несколько, на самом деле. Говоря откровенно, это был своеобразный побег от себя. Правда, в самую неподходящую сторону - после трипа в Саппоро я застрял в еще более глубоких раздумьях и болезненных попытках осознать происходящее со мной.
Знаете, мне иногда кажется, что, например, собаки чувствуют мир прекрасно седрцем, имеют прекрасную интуицию и всевозможные "sense" - чувство красивого, чувство близкого присутствия колбасы, чувство куда надо бежать, а куда не надо и кто опасен, а кто нет. Будто у собаки есть только подсознание, без сознания. А человеку свойственно пытаться осмыслить всё, все эти "sense", переложить в форму известных человеку понятий, а в особых случаях - словоформ и таким образом углубляться в тьму заблуждений и начать натыкаться на окружающие предметы и явления. Но так человек развивается, такое вот существо.
Был бы я собакой, смог бы высказать свою версию о том, как духовно развиваются собаки, а так нет ни малейших предположений.
Еще одной причиной поездки, не менее важной, были впечатления от прочтения "Дансу.дансу.дансу" Мураками Харуки. Описав эту кригу, составив её план, невозможно передать то, о чем она рассказывает. Рассказать можно либо показав и заставив пережить, правда, не каждый на это согласится, либо рассказом, не имеющим прямого отношения к произведению, слова не совпадают со смыслом, а просто иногда пересекаются.
Основное действие произведения происходит в трех местах - в Токио, Саппоро и на японско-американских Гавайях. Саппорская часть была наиболее психоделичной и загадочной. Без сомнения, токийская тоже хороша, но так как я живу в Токио, то могу понять токийскую атмосферу без затруднений.
В конце концов, мне просто было очень интересно посмотреть на самый северный остров Японии и постараться ощутить его атмосферу, о которой так любят рассказывать все те, кто часто бывает на Хоккайдо. Бывало, какой-нибудь
мастер рассказов о Хоккайдо расскажет какую-нибудь холодящую душу историю о том, как стоял на самом краю земли и думал разные мысли и сразу хочется туда, пусть там даже так холодно. На самом деле, о мыслях никто не говорит, но всегда хорошо понятно из рассказа дрожащим от волнения голосом и видно на лице собеседника что он чувствует.
Так вот, отправляясь в Саппоро был риск не улететь туда, мы даже серьезно думали о том, что никуда не улетим. Более того, в аэропорту Ханеда, откуда отправлялся самолет в Саппоро, работает персона, очень жестко меня отвергшая, было даже страшно её увидеть. Конечно же, сидя в аэропортовском Старбаке и попивая кофе я пристально всматривался в каждую обслуживающую девочку, но к счастью, или к сожалению, не увидел того китайского на первый взгляд лица. Не улететь мы могли, потому что Хоккайдо заметало снегом, в то время как в Токио стояла обычная для зимнего времени солнечная и не слишком холодная погода, из холла аэропорта было видно Фудзи-сан и взлетно-посадочную полосу. Какое-то особенное измерение Японии. Не сакура и Фудзи-сан, а широченное поле с белоснежными, крылатыми машинами и такой же белый, величественный Фудзи-сан среди гор вдали.
Фудзи-сан - предвестник хорошего, всё вышло хорошо. Долетев до хоккайдского аэропорта Читосе самолет очень долго не мог сесть и каждые пол часа обьявляли, что самолет сядет через 15 минут. В итоге сел наш самолет через два часа кружения над Хоккайдо в снежном урагане. Довольно интересная метаморфоза за окнами - из сияющего синевой морем, солнцем и каким-то совершенно токийским светом Токио, мы очутились просто в куче снега, залепляющего всё вокруг, в месте темном, сыром, не слишком приветливо выглядящем и холодном. Было тихо и как-то одиноко. Ощущение, что вот, мы тут, на Хоккайдо, сидим в самолете, а вокруг нет никого-никого, только засыпанные снегом горы и голые деревья, которые и на деревья не похожи вовсе. Кстати, это ощущение меня не покидало всё время на Хоккайдо вне города. Вообще почему-то мои предположения о Хоккайдо несколько отличались от увиденного. Конечно, было бы глупо ожидать увидеть финиковые пальмы, но своего рода "готичностью" и просто ощущением холода и серости (те, кто жили в Даугавпилсе, меня сейчас хорошо понимают), Хоккайдо в тот день превзошел все ожидания. Следует отметить, что и другие предположения Хоккайдо превзошел. Тем не менее, это совершенно не негативное ощущение, это просто одиночество и холод безо всякого отклонения к любому полюсу - не хорошо и не плохо. Я слышал о мнении, что Саппоро это не так чтобы совсем Япония, но не мог даже подумать что это настолько другое ощущение Японии.
В книге Мураками Харуки речь шла о неком отеле "Дельфин" в Саппоро. Конечно, это очень странное действие - поехать невесть куда, на самый север страны скать обьект художественного вымысла. Тем не менее, я был уверен, что не может быть такого, что это придумано на месте, высосано из пальца. Слишком реалистично всё было. Погуглив немного еще до поездки оказалось, что не я один такой - искать отель ходило очень много людей. Своего рода паломничество. Погуглив еще раз выяснилось, что отель всё же существует, пусть и называется не "Дельфин", а совсем иначе. Прилагалась даже карта и название отеля.
Мори-сану - товарищу, поехавшему со мной, нужно было найти некий код в коробочке, висящий на потолке в одном из мест в Саппоро, руководствуясь туманным обьяснением где это и что это. Игра такая. Коробочку мы нашли, прошерстив весьма общирное подземелье центра города, заглянув в каждый угол и под каждую лестницу. Она висела под потолком в виде голубого неба с облаками, в зарослях искуственных вьющихся растений, прямо под саппорской башней, на минус втором этаже под землей.
После этого мы поужинали саппорской едой пошли искать отель. Брели по метели, по снегу по колено, подскальзываясь и снимая снег с лица. Шли где-то в глубинах Сусукино между отелей любви, пьяных парочек и групп саларименов, возвращающихся с ресторанов или идущих на продолжение банкета и почему-то фиолетовых уличных фонарей. Отель мы нашли легко - всё именно так, как было описано в книге. Среди невероятно старых кварталов, зданий будто из начала прошлого века, закопченных, неработающих кафе, стоял этот гиперсовременный по меркам 80-х годов небоскреб.
Мы зашли вовнутрь, сели на роскошные диваны перед стойкой и просто сидел и пытались хоть что-то понять или почувствовать. 0, полный ноль, никаких _других_ ощущений. Мори-сан даже сходил в туалет, чтобы прогуляться по отелю больше. Дядьки за стойкой на нас не обращали внимания. Они уже, наверное, привыкли, что сюда иногда приходят люди в поисках чего-то, чего искать не нужно, но необходимо найти.
Путь из отеля обратно я помню смутно - тот же снег, метель, фиолетовые фонари у дорог, холод и полупьяные прохожие. По дороге мы не обсуждали увиденное, мы говорили о чем угодно - о еде, о местных женщинах, которые как на подбор все красивые, о новейших течениях буддизма и храмах Наритасан, о снегоуборочных машинах и неизвестно о чем еще, но ни слова об отеле. Вот за что мне нравится проводить время с Мори-саном - мы всегда ощущаем в одном измерении, нам не нужны слова, чтобы понять друг друга, будь мы в снежных далях Хоккайдо или в лодке токийского Диснейленда в женской компании. Можно было ощутить, что Мори-сан так же озадачен.
На следующий день мы купались в горячих источниках, ходили к знаменитым местным хостесс, которых можно было гладить по голой спине, слушая их рассказы и просто проводили время таким образом, который не позволяет думать слишком глубоко.
Уже в Токио, по возвращению, в поезде вдруг до нас дошло, что Саппоро и этот отель оставил какое-то сильнейшее ощущение, что-то, похожее на драгоценный, но очень твердый камень внутри. Это вроде секрета, который никто не может увидеть снаружи. Но даже если хочется им поделиться, то это не так просто, он не имеет формы и никак не выражается, но он точно есть и это оспорить невозможно.
Еще где-то месяц я не находил себе места, пытаясь осознать (см. выше) полученное знание.
А одно утро проснулся и вдруг всё понял сам.
Вот так.
「ゆみよし、朝だ。」